Колея. Рассказ
Было это в марте 2020 года. Я увидел его сразу. Городской сад был небольшим, просматривался, как на ладони, и заметить человека, который сидит один на скамейке, было не трудно. Я уже собирался повернуть на алею, в противоположную сторону от него, как увидел, что он мне машет. Я даже оглянулся, чтобы убедиться, что за мной есть тот, к кому был адресован жест незнакомца. Но сзади никого не было. Вернув свой взгляд к нему, передо мной зияла та же рука. Она была почти полностью вытянута и напоминала жест рабочего, показывающего крановщику что делать.
Ткнув пальцем в грудь, пытаясь таким образом спросить, меня ли это касается, я угадал его утвердительный кивок головой и двинулся к нему.
Уже в метрах десяти от него я увидел мужчину лет пятидесяти, худощавого, высокого роста, в пуховике ниже коленей; он сидел почти посередине скамьи и держал руки в карманах куртки словно ему было так удобно, а не от холода. Его прищуренные, но цепкие глаза, выражали необычное – правдивую заинтересованность без какого-либо намёка на заискивание; он как будто был весь во мне. Детали его лица: нос, губы, рот ничего особенного не выдавили. Разве что мягкие, слово умышленно скошенные углы, округлые черты лица, и. ямочки под щеками. Но главное, что не заметить было нельзя – легкая и доброжелательная улыбка. Я подумал, что если бы мне пришлось стоять на эшафоте, то выбрал вместо священника именно такого.
Он не дождался, пока я подойду к нему вплотную, и мое сознания без сопротивления приняло его всего целиком.
– Я точно знаю, что если в парке появляется второй единственный человек, нужно немедленно заводить с ним разговор.
– Почему Вы так думаете? Я уже подходил к нему вплотную.
– Одиночество убивает, если Вы не знали.
– Да что Вы! – сказал я, и остановился прямо перед ним, несколько надменно осматривая его сверху вниз.
– Да, да, именно так. Вы присаживайтесь.
Он вежливо показал мне на пустующее место на скамейке и слегка отодвинулся к своему краю.
– Люди просто так не встречаются – сказал он, и ещё немного отодвинулся от меня, давая мне больше пространства.
– Я не считаю так. А сам… встречаюсь с людьми, которые для меня вообще словно манекены. Случайные они или нет.. какая разница.
– А вот вы присмотритесь и увидите жизнь человеческую, которая один в один на колею похожа, на которой состав движется по точно прочерченному маршруту. Так вот я спросить вас хочу. А кто же, мил друг, маршрут этот выстраивает? И скажу вам. Маршрут этот выстраивает душа наша. Мы просто не видим ее или скорее не умеем видеть ее. А ведь это она выстраивает колею.
– Как-то загадочно вы говорите. А показать то и не сможете. Только вот всё болтать.
– Почему же не могу? Могу. Вот смотрите, как это у меня было. Стал я юристом известным. Ещё позже познакомился с партнёрами, бизнес весьма прибыльный с их помощью заимел. И дом у меня появился, и дача, и машина; жена опять же красивая. Это не весть какой признак, конечно, но все же… красоты она была не описуемой, а фигура так вообще, модельная. А был то, кто? За душой ни гроша. Знать меня знали одноклассники в школе из “черного квартала”, ну, вы знаете, есть такие депрессивные места, да соседи по двору из того же уровня. А как все началось? – он начал ускорять слог и словно чеканил свои же слова.
– Попадаю в армию. Мне вообще-то предлагали профессиональный спорт и любой институт на выбор, но я хотел тогда быть только юристом! Это ведь был маршрут моей души…
Это она заставила меня пойти во внутренние войска, посчитав, что это как-то связано с будущей профессией. Понимаете? Вместо того чтобы “жить не тужить”, быть студентом в институте, пусть такая учеба и была не по душе, я оказался почти на зоне. Это сейчас мне понятно, каким глупым было мое решение. Но как говорят знающие люди, правды нет, есть лишь то, что срабатывает. Я вступил в члены КПСС, что по тем меркам — временам Брежнева, это было некой путевкой в жизнь. Концу же службы получил рекомендацию для поступления в институт, что давало мне право идти вне конкурса. Улавливаете?
– Вполне и за совпадение сойдет – сказал я скорее для того, чтобы просто сказать.
– Нет в этой жизни случайностей. Вы лучше посмотрите вот на что.
Он посмотрел на свои две вытянуты ноги (видимо для большего удобства), будто там что-то было важное, немного выждал и продолжил.
– Вы видите? Моя колея была заложена намного раньше. Решение отказаться от института – это стрелка на путях. Позже было ещё много разных остановок… что-то вроде неприятной работы грузчиком в порту. Но все эти остановки странным образом вели меня к месту назначения.
– И каким было Ваше место назначения?
– О, это отдельная история. Сам от нее в шоке. Но я пока говорю о другом. Я говорю про остановки, с которых меня кто-то, как бы без спросу забирал, чтобы я там не задержался. Понимаете? Не я принимал решение.
– А кто же?- спросил я скорее из вежливости, чем интересуясь явным эзотерическим уклоном его повествования.
– Душа. Кто еще!?
– Вы о судьбе говорите? – спросил я, пытаясь уловить то, что явно звучало рядом с его словами, но не было настолько очевидным, чтобы ухватить его мысль.
– Можно и так казать. Но, видите ли, в чем дело? Если с самого начала знать обо всем этом, получается, что жизнь – это весьма интересное приключение. Я вот вспоминаю все свои ужасные ситуации, от которых нам всегда только и бывает что плохо, и понимаю, что, если бы я тогда знал обо всем этом, каким увлекательным было бы мое путешествие под названием жизнь.
И тут я понял. Все, что со мной было – просто было. И если бы я тогда хотя бы даже верил в то, что он говорит, пусть это даже будет полной чепухой, моя жизнь была бы совсем иной. Но следующая моя мысль уже размахивала веником, подметая только что возникшее озарение в полупустом городском парке.
– А что вы скажете о тех людях, которые заболели и знают, что им осталось жить несколько месяцев? Им можно тоже Вашу доктрину взять на вооружение? – спросил я.
– По моим понятиям все эти люди – это как проекция в кино. В нем много ролей, и кто-то выбрал себе роль больного. Вы можете не останавливаться на тех станциях, которые обозначены вывесками “Больница”, причем в качестве больного. Исход такого сценария в общем-то понятен. Колею видите? – спросил он, пристально посмотрев на меня.
– То есть, вы ходите сказать, что этот человек мог излечиться, если бы знал, то, о чем вы рассказываете?
– Что-то вроде того. Излечиться или еще что… Неважно, как выглядит “покинуть станцию” под названием “больница”. Просто у человека нет шансов покинуть ее, если он не знает, что у него есть такое право…
– И что делать, когда я узнал об этом?
– Ничего. Вам ничего не надо делать, чтобы продолжать путешествие, а не выскакивать в плохом месте, забывая вернуться…
– Мне бы еще узнать свой поезд – сказал я с печальным голосом, ощущая новый прилив одиночества, который лишь ненадолго покинул меня.
– Здесь нет ничего сложного. Вам просто нужно двинуться на вокзал и в самой дальней его кассе купить билет.
– Так не известно ж, куда ехать. – недоуменно воскликнул я.
– Билет — это метафора. Нарисуйте свой сценарий. Он и будет Вашим билетом. Вы ведь это перестали делать. Вас выкинуло на станции и вы думаете, что это ваша жизнь. А это всего лишь станция. К тому же Вы не хотите на ней находиться. Так что идите на вокзал.
Я заметил, как он хотел встать и вдруг резко дернулся, как будто что-то забыл.
– Так как станция то Ваша называется?
– А, Вы об этом… Так вот же она. Вы прямь на ней и оказались.
Он взглядом показал мне на скамейку и парк.
– Но не задерживайтесь здесь…