SHERLOCK SOLUTIONS

школа управления Сергея Лысова

Более 10 лет я помогаю деловым людям учиться решать жизненные проблемы и деловые ситуации на основе специальной технологии: «Управление собой, людьми и ситуациями».

Сергей Лысов

Новое измерение. Перед войной. Рассказ

Это была странная встреча. Я увидел его возле дома. Крыша стояла целехонькая, будто урагана и не было. Видимое казалось нереальным. Если бы я только что не был внутри этого месива из пыли и ветра, я подумал бы, что его дом был накрыт свинцовым саркофагом. Но дом стоял целехонький и к тому же выглядел красивым.

Он сидел на деревянном пороге крыльца, расставив широко ноги и курил. Дом был большим, с соломенной крышей. Его верхняя часть была выкрашена в желтый цвет, а нижняя в голубой. Меня эта комбинация цветов сразу позабавила.

С фасада дома смотрелись два окна и распахнутые белые ставни. Время от времени они устремлялись друг к другу, будто спорили, чья имеет больше прав. Они бились о косяк и с такой же бешеной скоростью возвращались назад.

Прямо перед домом расположилась зеленая лужайка. Немного правее от нее – высокое, с широким стволом, дерево. Под его ветвями стояли красного цвета металлические качели. Сидушка на длинных железных прутьях раскачивалась, будто только что с них спрыгнул ребенок. Но никаких детей рядом не было и в помине. Все пространство выглядело одиноко безлюдным.

От качелей шел железный скрежет. Глядя на это все – дом, бьющиеся в нем ставни, металлический скрежет от качель, я замер в оцепенении, почувствовав на спине холодок. Подождав немного, в ожидании, что сидушка на двух металлических прутьях, раскачиваемая неведомой силой, остановится, я так и не дождался; перевёл внимание. Вдали виднелись строения без крыш и окон. Если бы не хаотично разбросанные вещи и предметы, можно было предположить, что здесь идет строительство какого-то коттеджного городка.

Я посмотрел вдаль и увидел такой же по размеру пятачок, на котором стоял такой же полуразрушенный дом. Вся его территория была усеяна обломками черепиц, досок, похожих на ставни окон, белой тарелки от спутниковой антенны, перекореженного велосипеда, каких-то металлических предметов, пластиковых бутылок и другого мусора. В окнах дома зияли черные дыры, но сам дом был выкрашен точно, как тот – в желто–голубой, с такой же соломенной крышей и бьющимися о стену дома ставнями. Чёрные дыры подсказывали, что в самом доме происходит что-то неладное. И только этот незнакомец с сигаретой во рту и его красивый целехонький дом с зеленой лужайкой подчеркивали что-то зловещее.

Худшее, что я успел отметить: на фоне разрушений не было ни одной живой души. Ни собак, ни людей, ни птиц. Только он, сидевший на пороге своего дома с соломенной крышей, которая словно что-то подчёркивала. Ставни окон по обе стороны от него сейчас были открыты и не конфликтовали. Через них просматривались занавески с красным орнаментом на белом материале. Впереди дома – зеленая лужайка.

“Как будто урагана здесь и не было”, – подумал я.

Незнакомец сидел на пороге возле входа в дом, на нем была телогрейка , он пускал изо рта дым, не вынимая сигарету, и смотрел, как я направляюсь к нему.

– Здравствуйте, – осторожно произнес я. – У Вас был ураган?

Я задал вопрос, осознавая дикость его смысла. “Что это ещё могло быть”?

Он посмотрел куда-то в сторону, отрицательно помотал головой, но сделал это так, будто имел огромное намерение сообщить мне, что здесь и правда не было никакого урагана.

– А как такое возможно? – спросил я недоумевая.

– Мне трудно сказать, – ответил незнакомец. – Может потому что все уехали? – Он затянулся и выпустил дым изо рта.

– Причем здесь уехали? Ураган был или нет? – не выдержал я. – Вы, вообще, здесь один?

– Да.

– Но это невозможно, – я был сильно возмущён.

– Как видите!

– Без семьи? – Мне становилось совсем не по себе. – Вообще один?

– Один, один. Совсем один.

Он затушил сигарету о край пепельницы, которую не выпускал из рук всё это время, и кряхтя, медленно поднялся. Только сейчас я заметил, что незнакомец был в белой косоворотке, заправленной в белые штаны, а его голову прикрывала белая, с широкими полями соломенная шляпа. На фоне белых стен дома и соломенной крыши, он напоминал скорее голограмму, чем человека.

– Да, Вы заходите. Выпить чего-нибудь хотите? – сказал он и учтиво показал рукой на проем двери.

Мы уже болтали часа два. Он и правда был один, а я все так и находился в состоянии полного замешательства. Сидели мы за деревянным столом. Рядом в окне виднелись качели, но они уже не раскачивались. Он немного подлил в мой стакан виски, как вдруг мне пришла в голову мысль, от которой я резко вскочил.

“Может, я на том свете”?

– Нет, что Вы! — услышал я знакомый голос. — Вы бы не чувствовали испуг.

Я посмотрел на него ошарашено, будто передо мной находился Воланд.

“Чёрт, у меня сейчас поедет крыша, – подумал я. – Что же это происходит”? – и плюхнулся на стул.

– Да, Вы успокойтесь, молодой человек. В другом измерении поначалу всегда так. А потом привыкаешь. В том, в котором были Вы еще совсем недавно, всё было твердое.

– Что Вы имеете в виду? – спросил я, так и не оправившись от замешательства.

– Каждый входит в новое измерение через свою разрушенную ценность. Изменения только так происходит. Вы вошли через свой разрушенный дом. Вы ведь на него смотрели недавно?

– Да. Но почему я не увидел там ни жены, ни друзей, ни своих подчиненных?

– Так я ж сказал. Вы входите в новое измерение только через то, что разрушено. Вы не можете зайти сюда через парадную с ковровыми дорожками. Понимаете? Вы заходите сюда только через то, что потеряли, но до того момента, пока оно еще существует.

– Чего, чего? – воскликнул я, ощущая, как мои брови приподнялись.

Не посмотрев на меня, он  взял нож и начал резать хлеб.

– У любой органики есть побочный эффект, – тихо произнёс он. –  Эффект может быть еще видимы, но уже не живым. Ваша работа, жена, друзья или, как в вашем случае, дом разрушены внутри вашего сознания. Но Вы ещё не видите этого. Разрушение происходит сначала внутри Вас, а уже потом во внешних предметах. Ваш разрушенный дом, который Вы только что видели — это вроде пленки в фотоаппарате. Сам снимок мы видим позже.

– А мои жизненные ценности: семья, профессия, известность? Они ведь продолжают существовать? – Я не на шутку испугался и смотрел ему прямо в глаза, как смотрят, ожидая приговора.

– Всё существует, если оно успело пожить в Вашем сердце.

Он продолжал резать хлеб небольшими ломтиками. Тот поддавался трудно, будто он только из печи.

– Пожить в сердце? – недоуменно спросил я.

– Да. Под сердцем имеется в виду сознание. Если Вы однажды поселили туда кого-то или что-то, только тогда они могут умереть. Не поселив ценности там, то есть, в сознании, некому и нечему умирать.

– Не понимаю! – я уже был сильно раздражен.

– Нет беды в том, когда разрушили Ваш дом, украли машину или предали Вас. Да, Ваш дом сгорел, а  машина угнана — они, можно сказать, мертвы. Но беда не в этом. Беда, в том, что Вам от этого плохо. Исчезновение чего-либо — это всего лишь физический параметр. Но если Вы внимательно присмотритесь, то поймёте: все эти и прочие ценности связаны с их копиями, обитающими в Вашем сознании. Это Ваши фантомы.

– Что за бред Вы говорите? Какие ещё фантомы? – вспыхнул я.

– А Вы, молодой человек, закройте глаза и всмотритесь. Ваша машина, любимая собака, работа — всё это и прочее живет внутри Вас. Понимаете? Но их физическое существование — это лишь отражение. Как видимое на экране в кинотеатре: оно следствие пленки в кинопроекторе. Без пленки не было бы кино.

Я посмотрел на него и хотел сказать, что это естественно, и что это память о моей машине, о моей собаке, доме. Но не успел.

– Нет, – он не дал он мне произнести ни слова. – Наоборот. Всё что у Вас внутри — это разные виды умозрительных сценариев с участием всех ваших машин, животных, недвижимости и прочего, а то, что снаружи — их проекция, соответствующая этому сценарию. Хотя Вы думаете, что это реальность. Вы не осознаёте фантом (образ в сознании). Правда успеваете дать ему пафосное название — ценность. Вы ведь сейчас можете потрогать свою машину и на этом основании сказать, что реальность — это она, а не ее образ в Вашем уме.

Он медленно и методично продолжал нарезать ломтики из подготовленных кусочков хлеба, на мгновение замолкнув. Потом посмотрел на меня и сказал:

— Ладно, предположим у Вас украли машину. Вопрос к вам: она исчезла? Ответ: да. Но отчего Вам так плохо? Почему Вы должны расстраиваться от этого? Я отвечу. Проблема в том, что машина умерла в Вашем сознании. Боль не находится снаружи, она внутри нас.

Я задумался, а потом повторил по себя: “Боль не находится снаружи, она внутри нас”. И правда! Машина никуда не делась. Где-то стоит в гараже у чьих-то ворот.

–  Хорошо, – добавил он, – Вас предал друг. Ценность дружбы скончалась скоропостижно и безвременно. Но почему Вы не можете оставаться спокойным? Вот ведь, в чем вопрос.

— И почему же? – меня это и правда заинтересовало.

— Потому что Вы подселили внутрь себя эту невидимую хреновину: ценность. «Мой папа лучший и самый честный», – сказал про меня однажды мой сын. А потом он узнает, как я пьяный обнимал какую-то женщину и видит, как его мать сидит за столом, держа руками голову и плачет. И теперь у него есть чему умирать. Теперь его сильный и честный отец «умер». Теперь вместо этого у него появляется мерзость — новая ценность, но уж со знаком минус.

Он посмотрел в окно будто хотел что-то там высмотреть, и не поворачивая голову в мою сторону,  добавил.

– Я понимаю, это сложно. Но пока это не произойдёт вы так и не сможете это понять.

– Отчем Вы? – спросил я, по-прежнему не понимая его.

– Вот вы все якаете, да якаете. А кто есть Вы истинный? Я отвечу. Вы истинный — это поле сознания, осознающее своё сознание.

– Чего–чего?, – раздраженно спросил я.

– Да, звучит непривычно: сознание, осознающее свое сознание. Довольно муторное дело, скажу я вам: сидишь в одиночестве и осознаёшь себя. Так что уже скоро вы не выдерживаете и создадите какую-то мыслишку –картинку. Ну, скажем образ собаки. И вот вы уже не одиноки.

– В смысле картинка? – спросил я, хотя уже догадывался, о чем он.

– Похожую на мыльный пузырь, который надувает ребёнок. Вы ведь все, что умеете делать — это выдумывать всякие образы — мыльные пузырики, так сказать.

Он на мгновение остановился и я осознал, что слушаю его с открытым ртом. Тут же сомкнув челюсть, услышал лёгкий звук. Получилось немного смешно, но он продолжал смотреть в окно, не обращая внимания на меня. Потом повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза.

– Одиночество ужасная вещь, скажу я вам по секрету. И поэтому, когда вы создаёт какую-нибудь картинку, например, картинку собаки, вы уже не один.

Он продолжал смотреть на меня, будто хотел, чтобы я не отвлекся ни на секунду.

– Да, да. Вы уже не один. Но скоро вы забывайте себя, перестаёте осознавать себя. Вы, то есть, сознание перетекает в созданную вами же картинку собаки. Так вы становитесь собакой. Или машиной. Это и есть фантом. Фантом — это созданная вами картинка для игры, которую вы забыли,  что создавали, чтобы избежать скуки, поиграть. Она настолько решала вашу проблему одиночества, что вы сделали ее ценностью. Вы сделали этот мыльный пузырь важностью. Вы заэнергетизировали ее.

Он приподнял брови, сказав эти слова, опять отвернулся от меня и начал смотреть в окно.

– Послушайте меня, – услышал я его голос – Только сейчас очень внимательно. После того, как вы создали голограмму своей собаки, решив, что эта голограмма теперь важная ценность, она начала жить в вашем сознании, но уже как самостоятельная единица. Понимаете? До того, как вы не делали важность выдуманной для игры картинки, она лопалась, как мыльный пузырь, немного полетав в воздухе. Но как только вы сделали её важной, придали ей значимость, сказали: “О, без нее мне будет плохо”, она стала твёрдой. Она уже не способна лопаться.

Я решил повторить, что он сказал, чтобы убедиться, что всё понял.

– Сначала картинка была похожа на мыльный пузырь. В смысле я что-то могу придумать в уме, а придуманное, скоро исчезает. Правильно?

– Да, – кивнул он. – Пузырик-картинка летит, лопается, а вам забавно. Но потом, желая сохранить созданное творение, вы добавляете ему своей энергии и делаете его твёрдым. Творение уже не может лопнуть. Картинка собаки получает прописку в вашем доме… в вашем сознании, и на полных правах поселяется там, становится частью вашего сознания — фантомом.

Он повернулся ко мне, посмотрел в глаза и добавил:

– Вот это и нужно было понять. Теперь может стать ясным, почему Вам так больно, когда ваш пёс умирает. Умирает не он, а фантом. Боль-то внутри. Это замерзшая картинка пса (фантом) скрежещет словно гнётся металлическая конструкция. Связь между физическим псом и фантом рвется будто от вас отрывают конечности.

– Рвется?

– Да, рвется связь между фантомом собаки и настоящей собакой. Вот и больно. Как руку отрывают от тела. Не придай вы важность мыльному пузырю, какой-то там голограмме собаки, не было бы и фантома. И когда бы собака уходила в мир иной, вас это заботило бы не сильнее, чем титры на экране об окончании фильма, который вам сильно приглянулся. Но нет, вы включаете картинку снова и снова. А потом забываете, где Вы, а где герой фильма.

– Есть “Я” как чистое сознание, и есть созданное им творение, которое… – я запнулся, поскольку не мог сформулировать мысль.

– Да, появилась копия Вас. Она соткана из Ваших квантов сознания. Теперь собака – это Вы. Поймите, перед тем, как у Вас украли машину, Вы сначала поселили её внутри своего сознания, сделали ее частью себя. Вы теперь и есть машина! Вы (некое поле) и ментальный образ машины соединились. Вы теперь не просто вы, а сильный и честный отец! Но не машина умирает, и не авторитет, и даже не какой-то человек. Умирает ценность, ваш фантом, который держится на самом сильном горючем — энергии в виде важности. Ведь все образы в сознании энергетичны. И когда исчезает физическая машина, дом или друг, у Вас появляется боль. Боль ведь живет внутри Вас, а не прикреплена к машине, которую угнали, другу, который вас предал.

– Боль? – Я не понял причём здесь боль.

– Не будем брать физическую. Я о ментальной… психической боли. Но Вы ведь понимаете, что не будь внутри Вашего сознания фантома-ценности (энергетического образа), не было бы и боли. Фантом машины отсутствует! Нет реакции, ибо нет фантома… ценности в виде отпечатка машины или друга в Вашем сознании. Машина ведь не только в гараже. Ее копия базируется в сознании. Потеря машины происходит не в физической реальности, а внутри Вас. Если нет фантома (энергетической привязки), то украденная машина не создаёт боли, а лишь факт, а значит Вы остаетесь спокойным. Понимаете? Нечего терять!

– Но это только в райском саду возможно. Адам и Ева так жили, – сказал я, будучи совершенно уверенным в своей правоте.

– Почему же только в райском саду? Вполне возможно жить без боли. Нужно просто “знать как”.

У меня что-то внутри екнуло и я тут же спросил его:

– Вы хотите сказать, что есть способ не испытывать боль от потери? Моего дома, любимой собаки, близкого человека?

– Именно.

Я уставился на него в нетерпении.

– Все дело в полях, – начал он. – Вы — это тот, кто создает проекции. Что-то вроде голограммы. Вы уже это поняли.

Он взял карандаш и начал рисовать что-то на салфетке. Потом перевернул ее ко мне и я увидел рожицу, от которой шла стрелка в сторону квадрата, внутри которого я угадал фигуру машины.

– Видите? – он показал фигуру квадрата. – Вставьте в него собаку, дом, красивую женщину — всё то, чего Вам так сильно хочется. Это поле, в котором есть очертания чего-то важного для Вас — голограмма. Поле дома с собакой, поле семьи, бизнеса и прочего. Вы — это источник этих полей. Вы как кинопроектор, рисующий картинки на ночном небе. Раз и в небе моторная лодка появилась.

Я слушал, пытаясь ничего не упустить, но мне трудно это удавалось. «Я — это тот, кто создаёт поля. Я — это проектор», – гудело в голове. «То есть, я проектор, который создает поля. Ну, допустим, логика есть» – размышлял я.

– А теперь представьте, что созданные Вами ментальные картинки — это элементы сценария тех или иных будущих событий, т. с. поле событий. В них есть персонажи, каждому из которых вы назначили роль. Например, в этих полях появилась копия Вас в роли президента страны, решившего побороть коррупцию.

Положив нож на стол, он начал аккуратно сгребать крошки хлеба со стола в кучку.

– Поле — это Ваше творение, – продолжил он. – Поле продуцируете Вы, и внутри этого голографического сценария есть какая-то Ваша идея. Ну вроде «уничтожить их всех, расстреляв с автомата». Тот дом, который Вы увидели недавно, в каких расцветках был?

– И что? – спросил я, не обратив внимание на подтекст его слов.

– Нет Вашей собаки, дома, отца. Есть Ваши образы, которые Вы создаете внутри себя, а потом забываете, что они были созданы для игр, для покабутки. То есть, поиграть и вернуться домой. Но Ваш дом разрушен. Вы не можете в него вернуться. Вы ведь даже не знаете его. Только разве что его расцветку.

– Кого, кого? – я так и не понимал его намеки. – Не знаю дома…

– Именно. Ваш дом — это проекция внутри Вас. При этом истинный Вы — это не тело, а сознание. Если внутри Вас нет никакой проекции, Ваше сознание чисто. Да, проекция дома есть, но Вы наблюдаете за ней, как бы со стороны. Вы играете во дворе в футбол и одновременно висите над собой, наблюдая за своим извивающимся телом, пытающимся обмотать противника и бьющим по мячу ногой. Думаете это Вы играете? Нет. Вы влезли в тело на время, чтобы поиграть! И Вы знаете что влезли в тело на время. Это, как одеть виртуальный шлем. Вы помните себя, то есть, себя как сознание, а не то, что сейчас транслируется на экране. Вы — это сознание, но осознающего себя как сознание. А играющее тело и исходящие от него эмоции и всякие мысли о ценностях — это смарт-скафандр, без которого невозможно пребывать в материальном мире.

Я уставился на него и не мог пошевелить ни одной частью тела, испытывая какое-то неописуемое блаженство. Вся моя жизнь, словно освободилась от сильного напряжения. Я даже выругался про себя: «И вся эта муть про семью, бизнес, дом с бассейном, коррупцию были, оказывается, иллюзией. А я идиот верил, что всё это настоящее».

– Вы один, молодой человек. Нет более никого. И однажды к Вам придёт это чувство: другие — это и есть Вы с которыми нужно поиграть и вернуться домой. Нет других! Есть только истинное Я, которое проявляется как «другие» во временной проекции. А другие… – он согнул два пальца в кавычки, – … лишь показывают Вам одного из множества тех, кем являетесь Вы.

«Есть только истинное я, которое проявляется как другие» – повторил я про себя.

– Созданное Вами поле машины, дома или справедливой страны — это голограмма, – сказал он. – Дом не Ваш, супруг не Ваш, собака не Ваша, страна не Ваша. Все это поля для игр, куда перемещается Ваше сознание – в поле. Вы (сознание) — это пульсар. Вы создаете игровые  поля — супруга, работу, болезнь, нацию… некоррумпированную страну. В этом смысл жизни людей: создавать игровые поля и перемещать туда свое сознание, чтобы поиграть в супруга, родителя или президента.

Я по–прежнему пребывал в состоянии транса, а он продолжал.

– Игра создается Вами путем создания такого рода полей. Поля ведь это те самые ментальные фантомы. Но фишка в том, что Вам никто не сообщил, что поле (ментальный фантом) — это лишь временное пристанище для развлечения и не более. И что если заиграться, то из поля… мысленной игры про ценности дружбы, любовь, нацию и так далее можно уже не выйти. Этому нужно учиться. И если не научитесь, будете отождествлены со своей машиной, собакой, верой в то, что Ваш отец честный, что вы гражданин страны или слуга народа.

– Слуга народа? – Я задумался и не мог вспомнить, откуда мне знакомо это словосочетание. В голове возник его дом, покрашенный в желто-синий цвет, ставни окна, которые постоянно бьются между собой, одинокие качели, отсутствие людей и сплошной мусор вокруг. «Наверное, все уехали», – кажется он так тогда сказал.

Он взял еще один кусочек хлеба, снял с него сало, закинул в рот, а потом глотнул из стакана, сморщился и сказал что-то вроде того, что виски еще хуже, чем самогон.

— И что теперь делать? – я был растерян.

— Посмотреть на свое поле. Вы свой разрушенный дом видите?

Конечно же я его видел. Только пришёл оттуда, а он словно прочитал мои мысли, сказал:

– Я не про это… Я про мысли… Вы заигрались в них.

И тут я прозрел. Я увидел, как поле артиста перемешалось с полем политика и это был ад. Я никогда не ощущал его так явственно. Можно создать поле политики, забыться и стать коррупционером, занять часть какого-то сегмента Матрицы. Но, смешать два поля — поле лицедея и поле политика! «О господи», – прошептал я. – И опустил голову на стол. – Они же так похожи. Но почему тогда это несовместимо?!

Мой лоб лежал на деревянном столе и я чувствовал от него тепло. Пахло деревом и салом… «Кто же придумал этот спектакль», – думал я. – Какая-то тотальная насмешка в перемешку с фарсом. Соединить политика и артиста»!

И вдруг я отчетливо услышал голос:

– А как еще Бог должен был поступить, чтобы защитить этот дом с соломенной крышей и постоянно ругающимися ставнями?

– Но зачем это Ему?

– Хороший вопрос, – сказал он, поднялся со стола, сгреб в ладонь крошки хлеба и вышел из хаты.

Я посмотрел во окно и увидел качели. Они опять начали раскачиваться.


Поделиться в соц сетях:


Бизнес-тренер, тренер личностного роста. Генеральный директор школы управления «Шерлок». Длительное время работал переговорщиком и кризисным консультантом в различных коммерческих и политических проектах. Специалист в области реструктуризации и строительства организаций, автор ряда бизнес-тренингов и семинаров для основателей бизнеса, автор системы «MYOR» — методики развития пси-способностей для деловых людей. Автор книг "Встань с дивана. Как создать свой бизнес…", «Анатомия победы».
.
Основатель юридического агентства «Мета-Информ», входившего в 50 ведущих юридических компаний Украины (г. Одесса, 1991 - 2005). Юридический эксперт в Лондонском арбитражном суде (1995) Консультант губернатора Одесской области (1999–2004). Советник мэра г. Одессы (2010 - 2011). Бизнес-тренер, коуч в области трансформационых изменений, эксперт в управлении кризисными ситуациями. Специализация - организация и проведение трансформационных процессов.
.
Миссия: обучение деловых людей управлению сложными и нестандартными ситуациями; тренировка специальных способностей и передача знаний в качестве основы управления.

Отзывы